Карьер и медвежья рассоха с бассейнами

       Кипит работа, расширяется трасса соединяющая Ангару и Лену открывая путь на якутские просторы. Трасса одновременно и ремонтируется и расширяется на разных участках. Строят по живому, но эта артерия дышит и перекрывать ее уже нельзя, огромный поток грузов переваливается  по ней -  идет настоящее освоение Сибири, коей прирастают богатства России. Ну, естественно, и тех кто к кормушке ближе. Но тут уж ничего не поделать, государство всегда обслуживает класс гегемон, а ныне это не рабочие и крестьяне – так устроен мир, понимаете ли.  Трассу строят разные бригады, на разных участках. Все вахтовики и бОльшая часть  -  это южные гости. Нужно сказать, что строят они с огоньком – крутятся как юла, если работают – работают все. Никогда не наблюдал у них чтобы двое с лопатами работали, а еще восемь по округе сидели, курили и наблюдали за теми что с лопатами работали. В бригадах же светлокожих  братьев-вахтовиков это сплошь и рядом. 

          Ревут самосвалы, тянут по трассе через перевалы скальный грунт которым бутят подушку дороги. Скалу берут в старом карьере, он километрах в 15 от трассы и скала вроде есть везде, но берут именно в старом карьере, простоявшем лет 40 без активности, дорога к нему отсыпана той же скалой  - чего желать лучшего.

          Вот по этой дороге мы и  пытаемся заехать в этот раз в глубь территории нами никогда не посещавшейся ранее. Далековато. В самом карьере два горца на экскаваторах и нескончаемая цепь самосвалов приходящих за скальной породой под погрузку. Живут тут же. Один экскаватор простаивает, обед. Подъезжаю, оставляю машину, подхожу, здороваюсь, начинаю восточный разговор про здоровье, семью, погоду и грибы. Постепенно выясняется, что все вербованные, что тайгу боятся («русские ребята ходят, они не боятся, но тоже недалеко»), чужая она для них.  Сегодня утром прогнали медвежонка  вышедшего в карьер. За грибами смельчаки отъезжали на самосвале гудя что бы распугать зверя. Как мог сдерживался, что бы не заржать, настроение подняли. На вопрос куда идет вон та  старая лесовозная дорога, получаю ответ – куда то далеко, до конца никто не доезжал. Ну да поеду проверю. Расстались как братья. « Ты если что, дай сигнал – приедем тебя спасать» До слез трогательно, хоть и бесполезно.

            Дорога идет неплохая, похоже раньше была хлыстовая вывозка, а потом всё замерло и что важно, ручьи не убили дорогу траншеями вымытыми весной. Дорога пустила глубоко в территорию, но постепенно, несмотря на ее ровность я бросаю авто на обочине на спуске. Хорошо не спустился ниже, там топко. Оставив командовать Лену с карабасом, я  с пегасиком начинаю спуск налегке. Через непродолжительное время попадаю к заросшей поляне у дороги, там стоит зимовье. Заряжаюсь пулями и обхожу его постепенно что бы увидеть дверь. К избам нужно подходить всегда осторожно, бывали случае когда косолапый был застигнут внезапно  в избе на месте преступления и обсерались все и застигнутый и застигальщик. Не хочется быть покалеченным  при такой неожиданной встрече. 

          Дверь если подперта снаружи – внутри нет никого, а тут открыта. Но, Бог миловал. И ведь удивительно, следов зверя море и медвежьих и изюбря и лося. Но в избу косолапый даже не сунулся. Захожу, осматриваюсь. В общем, понятно. Печки нет, вывезена по окончанию сезона или тут рядом где-то припрятана, как обычно. Нет ни малейших следов остатков пищи. Нет запахов привлекающих, а просто экскурсия мишке не  интересна. За избой склон выположился и  уже видна пойма речки проходящей в этом распадке. Кругом заросли такие, что джунгли отдыхают. Если по вершинам сопок каменные башни, то внизу, вот  по таким руслам, местность топкая, заболоченная, сырая. Джунгли поглощают города, а тут тайга поглощает творение человека – дорогу. Энтропия стремится к нулю. 

            Каждой весной в таком распадке бурлит и ревет река и сносит к херам всё на своем пути, летом же там будет просто сыро и небольшой ручеек. Вот как сейчас. Чтобы восстановить дорогу через этот участок, бульдозерами  рядом с дорогой вынимается грунт и на несколько метров поднимается дорога и так каждый год пока она активно используется. А как забросят – там уж как получится. Бывает, что становится  непроходимой и для Уралов, а бывает просто каша, которая застывает что твой асфальт на полтора месяца  знойного лета – и дорога на эти полтора месяца снова гостеприимна. Всяко бывает. Так вот те огромные ямы из  которых забран грунт в тело дороги, фильтруют воду соими берегами и стоят заполненные водой аки бассейны. К ним со всех сторон стекаются звериные следы. Вот видно шел зверь, подошел и видит такую лохань, поворачивает к ней и прямиком топ топ топ и ушел в нее, поплескался, полежал, вышел и в тайгу ушел.  Медведем истоптано ВСЁ.

     

          Понимая, что тут нам не проехать и дорога для нас закончилась, возвращаюсь с этим известием к Лене.  Перекусываем и идем в пампасы, за день взято несколько рябчиков и глухарь, собрана черника, какая-то тварь успела укусить в ногу Лену. Слышу орет, прибегаю, паника, нога пухнет на глазах, высасываю яд, дизинфицирую и бинтую. Через какое то время боль уходит, а к утру ушла и опухоль.  Место запомнилось. 

        Обычно случайных названий не бывает. Во всяком случае тут.  И вот я решил глянуть где мы находимся и обнаружил название этого ручья – Медвежья Рассоха. Вот так. Никаких исключений. Действительно речка медвежья. Вообще место с хорошей аурой, хоть и выглядит крайне сурово и неприветливо. Я всегда это чувствую и  никогда пока не ошибался. Вернусь обязательно. Поставлю небольшое бомжевище на хребте, что бы более мене комфортно можно было встать на пару-тройку дней. Уж больно далеко мотаться.