Восток 2014- записки после возвращения

                    Мало времени, болезнь близких изменила планы. Были сборы недолги – как в песне поется. Концепция этой поездки вынашивалась давно и тщательно, но человек предполагает, а Бог располагает. Все скомкалось и сжалось как шагреневая кожа. Болезнь близких внесла существенные изменения в планы и времени осталось для этого Востока ровно столько сколько поместилось в промежуток между сеансами химиотерапии.

           Выехали из Омска не очень рано, в 8 пробились через час-пик и были уже на М51. Долетели за три дня, вернее, на третий день.   Собственно дорога, что туда, что обратно была непримечательной. Даже участки горных, дорог с бесконечными спусками и подъемами, виражами и  слепыми поворотами, таежное раздолье – все как-то  пролетело буднично. Видимо уже привык я к этой дороге, по которой гоняю каждый год и не по разу. Единственное что появилось новое на Дороге, да и то на участке Омск-Новосибирск, это новая генерация драйверов которые гоняют на фурах безответственно выходя на обгон целых караванов, но совершенно не предусматривая последствий чем может закончиться  такой маневр. Очень неприятная тенденция. Это наши доморощенные омские щемотоиды, те, кто обижен серым веществом.

                   На сотом километре меня осенила мысль, что приготовленный в дорогу Кэнон остался в прихожей. Так что в этом году - без иллюстраций. О чем я сразу пожалел, ведь именно в этом году мы попадали в самое красивое время, в переход времен года, в бабье лето, в пору хрустальных, чистых, прозрачных далей. Воздух чист, а небо либо свинец, либо кислотно голубое и листва кислотных цветов. Цвета контрастны и ярки, как будто кто-то раскрасил все в  фотошопе. Так и было, а аппарата не было.

         На трассе все по прежнему. Мне нужно примерно 200-250 первых километров пути что-бы перестроиться и уйти в другое состояние, в состояние дороги. Оно оптимизируется под Дорогу. Ты по другому начинаешь воспринимать внешний мир, его радости и опасности. Без этого состояния ты или в эйфории, сменяющейся некоторой депрессией, или банально в состоянии перманентной усталости. И то и другое попросту опасно. В «состоянии дороги» все по другому. Мир так же гармоничен и радостен, усталость приходит неохотно, внимание концентрируется там где  нужно, а куда его тратить не нужно – этого как бы и не существует, так, за границами некой периферии.  

До цели добрались не напрягаясь за три дня. Вернее вечером третьего дня я уже ехал вдоль Северного в городе и в восемь вечера, разгрузив авто и отогнав в гараж на горбаки, сидел за столом с Леной и Отцом.

Обычно следующий день – отсыпной с дороги. Но на следующий день мы уже колесили по тайге, пытался понять масштаб бедствия весенних и летних пожаров которые «дали гари» местному населению  города и поселков, а уж лесным жителям и копытным и лапчатым уж и подавно. Но природа быстро латает любые прорехи, главное их не запускать. Основные палы прошли в апреле, мае и июне, а в сентябре, там, где прошли только низовики, все затянуло травой, начался формироваться подрост, кое где и живность поселилась. То, что  гнезда погорели,  даст о себе знать  в следующем году, конечно, но вот копытным лафа, подрост и вкусен, и маскировка. Перетусуются участки, ранее распределенные между лесной живностью. Молодняку будут свободные земли.  Там же где прошли верховые пожары – стоит мертвый лес, но внизу опять же оживление есть. Гари всегда были некой рекреацией.  А лес бы этот, по хорошему, под пилу бы пустить. Он хоть и обожжённый, но еще нормального качества. Нет, будут рубить на дрова корабельный лес, как впрочем и на спички и на целлюлозу. А через пару тройку лет этот лес будет ни на что не годным, будет сохнуть и валиться ветрами, кормить короедов. Мы взяли четыре ствола на восстановление теплицы – отличный лес, но блин, тяжёёёелый.

Слава богу – горело не сплошняком, ковром, а хоть и огромными – но языками. Они чередуются с обычной здоровой тайгой. Но часть наших угодий выгорела. А в  части невыгоревших, появились новые, ранее не водившиеся тут обитатели. Например,  появились глухари там, где они никогда на моей памяти не встречались. Правда и ландшафт за  этот период там поменялся и  стал для них вполне пригодным. Добыл, однако, несколько голов. Лес лечится.

              

Так умирает лес без пожара

          В первый ходовой день идем на глухариную дорогу. Она не то что бы  глухариная в  чистом в виде. Полно там и изюбря, встречается рябчики. Дорожка идет сосняком, она тупиковая, когда-то вела на небольшую делянку, а в этом году еще с нее появился параллельный отвилок – отсекали пожар минеральной полосой. Дорога в общем и не дорога, а так дорожка направление. Не так давно непроезжая и заваленная  поваленными ветром деревцами. Потом пошла Эра Дешевых Бензопил. Редко в каком багажнике нет сего блага цивилизации и самый дохлый дрищ не способный и одно деревце  сработать топором, с бензопилой может навалять целую просеку. Вот  и пропилил кто-то дорожку, а все что выпилил – увез на дрова, ну и еще пару стволов листвяка и сосны  в дрова ушли. С тех недавних пор по дорожке хорошо и легко передвигаться пешком. Ну и не только Человекам, но и остальным таежным обитателям.

                  Раньше эту дорогу окружали сосновые боры. Сейчас они вырублены и  поднялся  за полвека уже новый сосновый лес. Его,  так же как и раньше в этом месте заселили глухари. За все время, только в прошлый бескормный год  не было глухарей. В этом  же году, дорога давала глухарей регулярно, но только по средам. И смех и грех. Если в другой день – нет глухаря, если в среду, то не один и поднимаются рядом. В общем нормальная, стабильная, предсказуемая дорога. Просто не нужно от нее требовать и пытаться брать, чем она готова дать.

         

             Пожары сделали свое дело, смешали всех лесных жителей, которые бежали в панике и обживают другие места, такие в которых их раньше и не видать было. Так и с глухарями. В сторону Хребтовой есть несколько кедрачей. Лес глухой. Собственно кедрачи-то чистые достаточно. Тень гигантов задавила все внизу и подроста почти нет, только мох с брусникой. А все падушки, ручьи по распадкам, все горные складки заросли таким крепким елово-пихтовым подростом – мама не горюй. Продраться, пройти проблема. Мекка для рябчиков.  Встречаются еле уловимые уже просеки визирок, геофизических профилей, лучи-просеки от треангуляционных вышек. Все это уже порядком заросло, но угадывается и позволяет более менее как-то перемещаться по ним. Потихоньку перемещаемся, метров через 200 просвистываем участок, ждем, если откликается – занимаем позиции и начинается игра кто кого. Садиться нужно удобно и не забиваться в крепь. Главное не двигаться. Удобно -  потому как бывает сидеть приходится долго и не подвижно. Начал ерзать – ушел рябчик. Сел не правильно, с тебя начинает тянуть тепло камень или сырое бревно и тоже начнешь движения – а по мху не услышать рябка подошедшего. Фррр услышишь, а пешком, по мху – дудки.  Насколько вы удачно сидите говорит два фактора. Обзор  и  сектор обстрела. Вы о его удачности понимает когда, рядом Фрррр и слышно перемещение и слышен свист – а вы нихрена не видите и только чудо позволит взять рябчика. Вот и ясно – сел неправильно, нет обзора. Второе – это местная живность. Если она постоянно снует рядом с вами и  игнорирует вас – это значит, что они вас не распознают. Не  распознает и рябчик, да и другие обитатели покрупнее. Интересно, что как только вы начинаете манить рябчиком, на свист сбегаются бурундуки, если есть рядом белка – притопочет обязательно, слетаются дятлы и кедровки. Вот им-то казалось какое дело – но подижь ты прилетают. Ворон проверит, если рядом. Короче, если вся эта шайка лейка вас игнорирует – сидите вы правильно.

                 В этот раз на свист прилетела кедровка и с непониманием скакаля рядом пытаясь обнаружить источник звука. Меня это несколько позабавило и я сделал небольшое движение. Мимики у кедровки на морде нет, но всей своей формой, позой она выразила неподдельное удивление и панику, метнулась и умчалась вниз по ручью через молодой пихтач. Но если тут нет рябчика, то как не садись и как не пой красиво – ничего не высидеть. Нужно менять место. Выходя из этих ебеней, постепенно поднимаясь в гору в сопку вышел в пояс где нет уже мощного высогоко подроста, кругом сосняк, немного ели и кедра, внизу ерник и трава, немного бруснички. Короче, повеселей лесок. Слышен шум трассы проходящей не далеко, а параллельно ей идет старая дорога-направление. Судя по лежащим  вдоль нее изоляторам и остаткам столбов, тут когда-то проходила ЛЭП малой мощности. Уже все сгнило, а направление это осталось. Вот на нем поднял сначала одного глухаря, потом взял другого. Удивлению моему предела не было. Я вырос в этих местах – не было тут его и в те времена и в совсем недавние. А теперь есть и, похоже, что уже будет. Ландшафт сменился и стал пригодным, а пожары  пригнали сюда этих преселенцев. Вот уж точно – нифига мы не понимаем в мироустройстве. Мним себя царями природы, а всех механизмов или даже не всех, а  многих -  не понимаем. А все просто. Вспоминается один вражеский фильм, где маленький мальчик  был болен астмой и отец никак не мог его выличить. Потом пришельцы напали и начали колонизировать  планету. Люди зомбировались и гибли вдыхая генерируемый пришельцами газ. А мальчик, благодаря астме – уцелел. И отца торкнуло – «так вот для чего была нужна астма». Так и тут, нет-нет да подумаешь – так вот зачем нужен был пожар.

                  Выгорел Березовый и Железный. А там столько медведей было, был глухарь, был ДСО. Много чего было. По Березовому  стоял кедрач.  Недалеко, на границе с  выгоревшими участками, двигаемся не спеша. Встречающийся в соседнем распадке кедрач стоит пустой. Год на кедру неурожайный. Кое-где встречаются на полу лущеные  шишки – снял бурундук или кедровка, а вот колотить нечего в этом году. 

               Постоянно попадается помет медведя. Смачный. 

Если  внимательно присмотреться, он состоит почти весь из скорлупок кедрового ореха. Долго не мог врубиться – как же так, шишки нет, а орешки жрет. Но ларчик открывался просто. Встречалось много бурундуков. Бурундук это такая забавная скотинка, которая обязательно тебя обсвистит и «спалит» всем в лесу. А тут они молча, как мыши, снуют. Что за диво. Вот однажды сижу  затаившийся. Бурундукидзе меня не идентифицирует как опасность и мечется по своим делам рядом. Потом застывает на коряжине в метре от меня, куда-то вслушивается. А я вижу, что у него щеки раздуты, полные защечные мешки. На зиму запасается. С полным ртом не посвистишь сильно-то. Потом обратил внимание – много покопок медвежьих, бурундуков копает. И тут все сложилось картинка, как мозаика. Весь тот скудный урожай кедры, который бывает в неурожайные годы, снимают кедровки, да бурундуки. Запасает бурундучек на зиму, прячет в норки свои, а михей находит их, откапывает и производит тот самый смачный помет на кедровой скорлупе…

              В этом году особо крупных следов, подобных прошлому году, я не видел, но много было следов медведиц с медвежатами этого года и с пестунами. Вокруг Сухого постоянно встречалась медведица с медвеженком. 

Там же рябчиные места и радости такое соседство  доставляло мало.  Однажды, обходим залив через устье Сухого. На той стороне заливчика, на нашем рыбацком месте, вижу двух мужичков. Перейдя на другую сторону, иду тропой, что идет вдоль берега. Но решил подойти, предупредить мужиков.  Подхожу, здороваюсь. Интересуюсь, собираются ли идти вглубь залива, в его устье? Вроде как нет. Предупреждаю, что метров через 200-300 ходит медведица. «Ааа, это наверное наша старая медведица» - ответ. Спрашивают, мол, она? Да, говорю, я у нее паспорт не смотрел – старая-не старая – но ходит с медвеженком.  Забавный разговор. Расходимся. Назад идем через полтора часа – рыбаков нет. А следы свежие есть.

            Один день лупит хороший дождь. В тайге делать нечего. Вода с каждой ветки. Хоть в ОЗК ходи. Но тогда будешь мокрый изнутри. Это мы проходили в молодости. Делаем дела в городе, магазины, ПХД. Немного взглянул на город хоть.

 Всё те же веселые позитивные мусорные баки.

Позитивный  заборчик в детском садике.

Позитивно смотрится бутовая кладка  - не характерная для региона и оставленная видимо какой-то заезжей командой шабашников с далекого Юга. Кстати строительного материала для нее тут море – он везде и он бесплатен. Но нет традиции ….

В целом позитивная и не  агрессивная графика на стенах – графити:

Встречаются и такие, например, на районной  библиотеке:

                    Продаваны – особая тема. Продаваны тут никакие. Покупатель всегда прав. Интересы заказчика прежде всего.  Всё это незнакомые истины. Нет реальной конкуренции, а важность самого себя великого и ничтожность тебя  окружающих, эти вещи просто последние годы зашкаливали. Столкнулся с этим и в этот раз. В очередной раз пахнуло замшелым совком. Но появилась и другая генерация совсем еще юных ребят, которые спокойны, вежливы, терпеливы, с достоинством и доброжелательностью действуют в интересах заказчика.  Это тоже радует. Мой старик, на  заре перестройки (будь она неладна вместе с Мишкой меченным), говаривал, что нужно что бы умерло пять поколений  и тогда, при условии стабильности в государстве что-то изменится в стране. Это об уходе от совка. Он мужик простой – но судя по всему, был прав. Недаром Моисей  водил свой народ по пустыне  сорок лет.

               Чувствуется, что в городке стало меньше нытья, что все говно, подросшая молодежь, судя по всему, начала любить свой город, свою малую Родину. И это радует. Значит  мы возрождаемся.

              Старик мой вечером говорит – завтра будет Погода. Сказал -  значит будет. Так и есть. Утром, забравшись на перевал, видим отличную картину. Кругом белое, молочное море облаковю Из них торчат острова пробивших их вершин сопок. Красиво – эххх, как же я так обделался с Кеноном. В этот день я поднял и неудачно отстрелялся по огромному глухарищу. Показалось что подранок. Во всяком случае, решаюсь проверить направление в котором он планировал. Но спланировал он не на пол, а на край распадка и минуя скальники ушел далеко вниз. Картина на краю хребта завораживает. Совершенно прозрачный воздух, промытый ночным дождем. Соседний склон так близок, что кажется можно потрогать руками, каждую лиственницу на нем.  А до него километра два. Краски ярки, кричащие, желтые, красные, малиновые. Через неделю, а может раньше стабильно ударят морозы и все забуреет и облетит. Сейчас же есть неделя, когда можно любоваться этой красотой. По рации вызываю с глухариной дороги Лену. С трудом по памяти навожу  как ко мне пройти. Подходит. Сидим вместе на упавшей лиственнице на краю бездны распадка, что раскинулся под нами, молча наслаждаемся увиденным. Завораживает. Тишина. Через некоторое время слышу шум проходящего поезда, а до него километров двадцать. Донесло по реке и загнало звук сюда. Удивительно.

              Тишина бывает разной. Вроде тишина, но постоянно есть какой-то фон. Порой мы наслаждаемся именно такой тишиной. Фоном может быть гомон птиц, далекий, едва слышный, но он есть. Бывает мертвая тишина. Вообще никаких звуков. Космическая тишина на земле. Неприятная тишина, противоестественная. В городе мы на самом деле, как бы тихо не было, в тишине практически никогда не находимся. Так, просто при малом уровне шума. Мы не слышим как гулко гремит при ходьбе одежда. Эх, надо бы х/б мягкий в следующий раз одеть, а не рипстоп. А в тишине квартиры, не говоря про улицу, этого не услыхать. Слышно как  гулко стучат по еще не замерзшему грунту тропы трекинговые ботинки Лены, которая идет на дистанции метров 70 позади меня. 

Мой постоянный спутник в таежных скитаниях

А свои - так топочут, будто я слон.  Вот однажды мы сидели на склоне этого же распадка, отдыхали перед следующим броском вверх. Слышу сначала топот – оказалось, бегает бурундук. А потом падает что-то, звук не понятный, как жестяное. Потом еще и еще Каково же было мое удивление, когда я понял, что источник этого звука -  падающие сухие листья осин, на сухую подстилку листьев. А я ведь немного глуховат на левую сторону. Вот что значит окружающая тишина. Немного напоминает активные наушники.

              По приезду заскрипела шаровая, местные дороги не мед. Диабазовая щебенка это вам не фунт изюма. Заскрипела и моя коленка. Я уж решил впрыснуть чуток трансмиссионки из шприца через пыльник в шаровую. До дома хватит. А  там поменяю. Но перестала скрипеть через пару дней, разработалась на этих амплитудах. И колено мое прошло, несмотря на нагрузки, которых в равнинах Западной Сибири я не имел. Шарниры, однако, разработались. После каждой поездки сюда я возвращаюсь всегда подлеченный. Тайга  и местный воздух лечат. Реально лечат. Железногорцы, к сожалению, в своем большинстве, не могут по достоинству оценить то, чем они все обладают, проживая тут. Имея не ценим, потерявши плачем.

                     Скоро отъезд. Как могу, помогаю отцу. Но быт его оптимизирован и размерен. Отняв некоторые заботы, мы облекаем стариков на праздное безделье – безделье которое их убивает. Как только они перестают двигаться в прямом и в переносном смысле – организм это понимает, понимает как сигнал, что харе, шабаш и запускает внутренние механизмы самоликвидации. Как только такая команда подана, отыграть назад невозможно, можно  только ненадолго замедлить процесс. Как это не прискорбно, но это так. 

                      На участке стоит три теплички. Одна железная большая, одна совсем маленькая, и одна средняя деревянная. Последняя была поставлена первой, ставили мы ее с отцом. Прошло  тридцать пять лет. Основание ее сгнило и тепличку повело.  Решаем заменить его. Сам отец уже физически не сможет вырубить и вынести лес, да и привезти его уже не на чем. Привязываем к рейлингам поперечины, берем топор и пилу и едем к сгоревшему лесу. Выбираем крепкий лес, он еще не успел испортиться. Валим 4 древа, ошкуриваем. Вроде и не очень толстые, но блин чуть спину не сорвал. По одному перевожу на участок. Выкладываем на сушку, предварительно разобрав фундамент старой теплицы. До весны лес подсохнет, он разложен уже по месту, останется немного обработать. Отец это сделает уже сам. Подходит ко мне. Говорит, мол, это же сколько простояла то, тридцать пять лет. И эти еще простоят хрен знает сколько. Придется жить еще лет десять. Живи Батянька сколько Бог даст, сколько можешь, дорогой. Если бы только этим определялось все, то я бы тебе построил такую которая бы  и сотню простояла.

                 Позитив – великая сила. По одной из многочисленных лестниц Железногорска, по своим делам семенит (как он наверное считает – бежит) сухой старичек. В руках у него аккуратная корзинка. Корзинка сплетена из ивняка им самим, а для красоты вплетена оранжевая тряпица. Оригинальная такая и красивая корзинка. Старик обгоняет идущую по лестнице молодую женщину. Ой, какая у вас красивая корзинка – говорит женщина. Старичек останавливается, смотрит на корзинку, потом на женщину и говорит – ну если она вам действительно нравится, то я вам ее подарю. Женщина говорит, нет, мол, давайте я ее куплю. Сколько вы бы за нее хотели? Старик отвечает - да сколько вам не жалко.  Женщина достает деньги, комкает их и кладет в руку старику, а сама поблагодарив уходит. Старик деньги в карман, сотка пригодится – и по своим делам. Забежал в «двадцать первый»  за хлебом, расправляет сотку  - а там, короче корзинка была оценена в полторы тысячи.  Вот такая история произошла. Тоже позитив. Позитив рождает позитив.

                     Капитально строят и обновляют дороги. По федералкам  на Востоке это хорошо заметно. Заметно это и по дороге от  Братска до Усть-Кута.  Работают люди расширяют и прокладывают через сопки, асфальтируют там где диабаз никогда не соседствовал с асфальтом. Работают до темноты. И техника нашлась и люди. Люди конечно разные бывают. Как-то  в районе непосредственного строительства следов изюбря поубавляется резко. В этот раз один из участков строительства примыкал к Мокрому Иреку. Там есть старая дорога идущая в вершину петли реки. С копытами там постно. Есть глухарь и рябчик, мал-мал плещет хариуз скатываясь на зимние ямы.

 Но на что я обратил внимание, так это на муравейники. Давно в этих местах не было пожаров. Тфу Тфу Тфу. Муравейники с широким основанием в рост человека. Могучие. В пожар  такой муравейник выгорает и остается яма больше метра в глубину. А тут такие красавцы.

                   Уйдет стройка – вернется и зверь. На месте прошлогодней стройки мы решили немного пробежаться по старым профилям, набрать перед морозами маслят, прибрать рябчиков или глухарика. Замечаю что вход на один из профилей попросту завален срезанным молодняком сосняка. Добро так навалено. Сдается мне что завалили этот аппендикс не с проста. Идем по нему, встречаются изюбрики и лоси, следы то там, то тут. Появился медвежий след. Резко как-то это концентрация возросла. Подзываю Лену, держись сзади в метре, не отставай. Заряжаюсь пулями. Прохожу еще метров сто пятьдесят и выхожу на поляну прорубленную в окружающем  молодняке. На поляне лужа, грязь избитая следом зверя. Поляна искусственная. Похоже, что это солонец. Поворачиваю голову, оппа, вышка. Да не насест на трех елках, а добротная такая конструкция. Не утерпел, забрался наверх. Удобно и уютно.Шляпки гвоздей на которых она собрана без ржавчины. Свежая. Этот, край конец того года. Торцы пиленых досок еще не потемнели, но процесс пошел. Не зря интуитивно напрягся, еще ни зная про солонец. На нем охотится и человек, а частенько и михуил – что собственно следы и подтвердили. Ну вот, а до трассы рукой подать и в прошлом году тут зверя уверен было не больше чем в этом в районе стройки. Все  возвращается. И это тоже радует. Жалко только, что возможности у меня бывать в этом, любимом мною, краю предоставляются не часто. Маслят набрали, рябчиков тоже, а с глухариком не пофартило в тот раз.

          Уезжали,  резко похолодало и поднялся сильнейший ветер, вечером лег снег. Закончилась бабъе лето внезапно. В Кузбассе и в Красноярском крае тоже первый снег, капоты встречных фур  до дворников залеплены снегом. Мы же как-то  легко проскочили.

 Подъезжая к Омску откатились по погоде  на месяц. В солнце и плюс 17. Поля не скошенные. В новосибирской уже было все убрано. Да что говорить. Сейчас  середина ноября, но еще три дня назад наши, с позволения сказать, аграрии при мне убирали комбайнами пшеницу по заснеженным полям, на которых снег  выпадал и таял уже неоднократно, было и сантиметров 30, потом дожди и так по циклу.

 

Снимок не мой, но отражает действительность.

Я, конечно, не крестьянин, но живу не первый день на этой грешной земле и могу с уверенностью сказать что это просто Пиз@ец. Но не будем о грустном. Позитива  по жизни тоже хватает и пожалуй его гораздо больше.