Сухой год, нет ягоды, город ожил, белка, бурундук и изюбри

                Этот год был сухим и жарким. В грибном краю, в котором  их можно косить косою, грибов нет. Нет ягоды, нет шишки. Встреченные  брусничники либо пустые, либо есть редкие ягодки втрое меньше их обычного размера. С черникой то же самое. Полагаю что этот сбой в природе (или запланированная ею диета) коснулся не только ягод, но и  многого другого, чего мы попросту не замечаем. Мы ведь замечаем только то, что  нам нужно. Вот все охотники заметили,  что нет глухаря и рябчика.  А дети асфальта, полагаю,  и не заметили этого.  Приехав, я пробежался по окрестностям и понял что так и есть. Огорчило. Но не деморализовало.

                 Несколько дней ушло на беганье по магазинам за цементом, песком, установкой  памятника маме, год миновал уже. Как то разом во всех магазах был перебой с цементом.  Пока перемещался по городу обратил внимание, что город ожил, что  город работает. Возвращаясь ночером, в районе 22 часов, вижу,  что  окна уже в большинстве погашены – народу завтра на работу. Не шляются по улицам «бакланы». Весь бардак и безобразия - от безделья. Займите людей и  преступность сведёте к минимуму.

             Город чист. Блядская поговорка – Чисто не там где убирают, а там где не мусорят – мною всегда презиралась. Я видел не мало мест где чисто и во всех этих местах чисто именно потому, что вовремя и регулярно все убирают. Каждое утро дворники приводят в порядок улицы, несколько бобкатов (маленьких комбинированных машинок или  тракторов, не  знаю как назвать, с ковшом, метелками и прочей навеской) метут улицы, возят асфальт, убирают мусор, восстанавливают асфальт,  а  им помогают миниатюрный, но как взрослый асфальтоукладчик и вполне взрослый, большой каток. У нас в Омске ничего подобного нет, в городе милионнике….

 Мелочи, но они работают. Мелочи и  мусорные  баки, но оптимистично раскрашенные. Веселенькие такие  баки.

              Очень много стало машин. Народ как-то стал ездить степенно. Когда пять лет назад японки только массово появились, на них гоняли сломя голову. А сейчас 40-60, но и гаишников  стало видно и патрульные машины. Не как раньше запирались в здании милиции за решеткой и сидели  там, как мыши. 

              Наблюдал  даже прикольный эпизод. Иду, в канаве (кстати, все дренажные канавы восстановлены и чисты и чистятся -  грязь ручьи на асфальт не выносят – это к вопросу о чистоте) лежит велик. На пустыре между двумя массивами домов. Понятно, что какой-то пацан угнал велик, покатался и бросил, что бы уши не надрали за этот велик. Едет патрульная машина. Останавливается. По рации – ля-ля тополя – забрали велик и увезли. Уверен не домой. У нас даже не остановился  бы никто. 

            Народ , без обид, «деревня». Как то не вежливо и не принято откровенно рассматривать людей. Но в Железногорске могут уставиться и внимательно  рассматривать тебя. Подмывает подойти и двинуть в глаз. Но так как большинство глядетелей  -  это женский пол, ладно бы  маленькие девочки – но всех возрастов, то эту методу не использовал. Зато не зависимо от пола можно подойти  и глядя в глаза подмигнуть или спросить не отводя взгляд – Что вы имеете мне сказать? Тогда человек встрепенется, отведет взгляд, стушуется, будто его поймали на чем-то непристойном. Прикольно.

            Утром бегу в охотхозяйство на Северный, путевки взять. Открытие уже прошло, но народ постепенно, все равно за путевками тянется. Охотников стало больше. Да и работники охотхозяйства подтвердили рост числа охотников. В прошлые приезды была обратная тенденция и это было заметно в тайге, многие тропы и дороги переставали существовать, поглощались валежником  просто зарастали. Выписка не заняла много времени.  Нужно отдать должное, этот процесс в  Железногорске всегда был налажен – никакого ажиотажа и кипиша. Все быстро, без лишней волокиты и беганья по сберкассам. Прикольно, но тут я обнаружил что паспорт я, по старческому маразму, забыл в Омске дома.  На память назвал реквизиты старого своего паспорта, немало удивил даму  которая выписывала, но, спасибо ей, вошла в положение. Все равно в лесу если и проверят, проверят билет. С билетом все  в порядке. Все  - не браконьер типа.

               Утром поехал по Суворо-Ангарскому тракту, там есть дорожка отворот которая идет по гребню хребта -  не было случая, что  бы на ней не были подняты глухари. Машина на пониженной передаче  медленно ползет вверх, лавируя между каменными плитами, которые повылазили  после того как тракт был заброшен. Добрались до  отворота,  там бросаем машину.  Магазин в мелкашку. Лена  берет Кенон и вперед. Я вперди, Лена сзади на дистанции 50-100 метров. Она в трекинговых ботинках. В городе не слышно,  в тайге же тихо и я слышу топот метров с 25, и свой тоже, кстати. Одежда  у меня из рипстопоой ткани, ткань жесткая и  при ходьбе как жестяная  блымает. Ходя  в ней по комнате в квартире, вы  этого не заметите, но тут этот предательский звук явен и кажется громким.  Надо завтра одеть штаны из запасного комплекта  в машине который болтается -  вожу на всякий случай как спецовку, там ткань уже пообтерлась, да и смесовая, не рипстоп. Лепота, совсем нет кровососов, ночи уже прохладные и сухое лето -  сделали свое дело. По ходу дела  иногда оборачиваюсь, контролирую,  где  Лена. Надо рации таскать, завтра  возьму с собой, мало ли что и как.  Вижу  снимает  бурундука.

                     Говоря о  топоте  отмечу таки, что  сам по себе он конечно демаскиратор, но все зверушки шумны, белки носятся с шумом, даже рябчик ходит, ты его не видишь, но слышишь, даже я  слышу с моим  слухом на котором потоптался михуил.

                     Идем медленно, нога у меня по прежнему болит и каждый шаг делается через боль, но что поделать, нужно жить. С болью, ну значит с болью. Жизнь она разная бывает.  Иншалла.

                  Потом я вижу белку у дороги. Легла на ветку, голую ветку в метре от земли и  притаилась, думает ее не видать. Подождал  Лену.  Белка осталась позировать, я же двинулся дальше.

               Прошел метров 200 и справа от себя услышал грохот ломаемого валежника, резко поворачиваюсь, мелкан у плеча, в прицел вижу как в 40 метрах  изюбрь уходит от меня, в перепрыгивая как барьерист, загнутые к земле мокрым снегом лиственницы и  березки. Суконный круп ходит волнами.  Замираю. Бык отбежал метров на 100. Я его вижу сквозь заросли, ЗА гривкой подходит  Лена. Знаком показываю – осторожно. Подходи. Объясняю что происходит. И тут начинается концерт. Бык  начинает нас облаивать ГААВ,  ГААВ. И вдруг, чуть дальше, грубый, мощный и низкий звук другого изюбря ГАААУУУ, ГААУуу. Какой-то древний, дикий, басящий звук. Его уже лаем не назвать, а как назвать и не знаю. Постепенно, судя по звукам,  звери начинают уходить и сваливаются в распадок. Идем дальше. На душе приятно. Первый выход -  изюбрь. Но с мелканом  он не по зубам. Сайга же осталась в доме.  Дошли до конца дороги, вернулись к машине. Нет глухарей, даже помета на дороге нет… Не урожайный год. А может и не только в этом дело. Дорога пропилена. Нет завалов и можно  по ней ездить, что раньше было невозможно. И ездят видимо регулярно -  судя по следам. Возможно, что тут  их шерстили задолго до открытия. А что тут делать если  лес не пилят, ни грибов, ни ягоды нет… вот и нет глухарей. Они пока  в не разбитых выводках, уже большие и на сковородке уже  ничего так, но тупые и доверчивые и можно из окошка переколотить выводок. Возвращались уже в темноте.

Постоянно налетали вальдшнепы ослепленные фарами, сидели на дороге у ручьев и таскали червячков с обочин.

 Завтра в залив на рыбалку